Денис Михайлов, Обе-рек: Когда сердце тебя куда-то зовёт, то не всегда понятно - в ад или на Небеса

Группа “Обе-рек” за пятнадцать лет успела многое увидеть, переосмыслить и ответить на сотни вопросов. Недавно они выпустили очередной альбом “Сердце” и сейчас презентуют его по разным городам. 21 октября был концерт в Санкт-Петербурге, посвящённый как альбому, так и юбилею. Перед выступлением мы пообщались с лидером группы Денисом Михайловым на очень разные темы: от внутренней свободы до духовных примеров, ну и чуть углубились в некоторые песни из того самого “Сердца”.

- Денис, сегодня презентация недавно вышедшего альбома. Давай поговорим о нём.

Если почитать отзывы во ВКонтакте, то многие отмечают его достаточно тяжёлое настроение, да и по песням это слышно. Можно ли назвать “Сердце” личным сеансом психотерапии, желанием так сбросить негатив?

- Я считаю, что нужно различать сферы эстетической и психологической практики. Психотерапевты занимаются одним делом, а художники, подчас, – совсем другим. Главное отличие заключается в том, что психотерапия рациональным образом анализирует разные уровни психики, пытается нащупать «подводные камни», глубинные проблемы личности с целью дальнейшей практической помощи. А художественное творчество не предлагает никаких рецептов, оно обнаруживает драматические аспекты жизни, вскрывает язвы и демонстрирует раны без претензии на принципиальное изменение, врачевание и т.п. По крайней мере, я именно так мыслю творчество. Точнее, оно может быть призывным, «учительским», морализаторским, но, боюсь, тогда оно растворяется в чем-то, что в подлинном смысле творчеством не является. На мой взгляд, оно чем-то напоминает исповедь, но не интимную, а публичную. Художник просто повествует о своей жизни так, чтобы это поняли и прочувствовали другие, пережили, как свое собственное. Мне кажется, что музыкально-эстетические вещи перед собой не ставят таких задач как психотерапия. От неё здесь имеется, вероятно, только некоторая объективация внутреннего мира. Поэтому для меня это не психотерапия, это образ жизни, образ мысли, попытка отразить нечто принципиально важное, может быть, универсальное. А уж какова будет эмоциональная раскраска этого содержания – судить не мне. Я не воспринимаю результат своей работы как нечто грустное или веселое, депрессивное или жизнерадостное. В моей системе «измерения» правильнее говорить о честности (ее полноте).

А вообще, я не согласен с тем, что альбом депрессивный. Полагаю, он максимально честный, обращает внимание на узловые моменты моей жизни, которые именно так и переживаются. И, кроме того, в альбоме есть композиции, которые явно не претендуют на трагедийность в своей лирике, например, песня “Юность”. Она выражает ностальгические чувства, воспоминания и выступает неким камертоном для настройки общей «волны» с теми, кто не желает взрослеть. Есть, конечно, глубоко депрессивные штуки, такие как “Сны”, но нужно понимать, что человек не всегда скачет, как резвый и жизнерадостный козленок по лугу. Бывают разные моменты в жизни, состояния. Почему художник должен от них отмахиваться? И главная песня альбома тоже не депрессивная, на мой взгляд. Сердце и любит, и страдает, и ненавидит, и творит, и к чему-то тянется, и чего-то ждёт. В этом нет никакой депрессии. Просто так оно устроено. В нем всегда есть место созерцательной и глубокой грусти, которая в нем «проглядывает» даже в кульминационные моменты счастья. И любовь носит тень того, что все пройдет. Оттого и хочется крепче прижать родного человека в иные моменты жизни, а ведь все у вас хорошо. Хорошо, но зыбко, тонко и в любой момент может оборваться, прекратиться.

- А сердце ожесточается со временем? С возрастом, с переживаниями, которые проходишь в определённый период?

- У каждого своё сердце, каждый сам выстраивает собственную жизнь. Некоторые люди с годами разочаровываются в выборе, теряют аксиологическую почву под ногами, а кто-то становится подлинно счастливым человеком. И счастье у каждого свое. У кого-то оно заключено в семейной жизни, в детях. А кто-то гоняет по стране с гитарой и полностью отдается этому. Кто-то умудряется совмещать эти вещи. В песне не повествуется о рецепте счастья, в ней просто говорится о том, каково наше сердце вне зависимости от выбранного пути. Здесь обнаруживается попытка рассмотреть сердце как феномен человеческой жизни. Что это? Это нечто глубокое, непостижимое для нас самих, океан счастья, таящий для нас Царство Небесное, которое всегда есть внутри нас, а с другой стороны - ад, огненная геенна, которые также внутри нас. Когда сердце тебя куда-то зовёт, то не всегда понятно - в ад или на Небеса. Вот об этом песня, а не о том, что всё плохо.

- Песни “Золотая рыбка” и “Другу” посвящены одному человеку?

- Нет. “Золотая рыбка” посвящается Андрею Проскурину, вокалисту воронежской группы “Рок-полиция”, он покинул этот мир лет шесть назад. Песня “Другу” посвящена моему бывшему преподавателю, он тоже умер. Его мировоззрение, творчество, сомнения и образ мысли имели для меня важное значение.

- В песне “Я уйду” есть фраза “Я пою и в этом нет спасенья”. Это разочарование в своём деле?

- Нет, здесь спасение в религиозном смысле имеется в виду. Давайте по порядку. В художественном творчестве после мучительных поисков форм адекватного выражения проблемы, автор чувствует полноту счастья, некоторую временную эйфорию, блаженство, экстаз, в буквальном смысле слова некоторое «превышение себя», некое удивление от того, что такое вообще могло прийти в голову (отсюда, кстати, мне кажется, у некоторых художников это знаменитое переживание художественного акта, как мистического события). На каком-то этапе автор чувствует полноту счастья, но это счастье всегда ускользает. Это происходит в те моменты, когда мы проводим улетный концерт, или рождается сильная, пробивающая песня. Это и есть тот dasein, «просвет» бытия, точнее, «стояние в просвете бытия», о котором пишет Хайдеггер. Но в этом окончательного, подлинного спасения нет, поскольку это состояние проходит, и мы снова погружаемся в рутину обыденности, равнодушия. Попадаем в ситуации переживания своего несовершенства, болезненного восприятия действительности. Творчество – это синусоидная кривая. Взлетаешь до облаков, а потом грохаешься на землю. И так – вся жизнь. Об этом идет речь: я пою, и в какие-то отдельные моменты жизни, в состоянии художественного инсайта, я счастлив, абсолютно совпадаю с собой, со своим смыслом и кредо. А иногда, в самые мрачные минуты, часы и даже дни своей жизни, чувствую себя опустошённым, несчастным, разбитым, бессмысленным, абсурдным. Я пою, но в этом нет спасенья, нет выхода за пределы этого цикла. Такой выход «обеспечивает» только религиозно понимаемое спасение. Но это отдельный разговор.

- А “Я уйду”, в целом, о чём?

- О смерти. О том, что конечность актуально присутствует в потоке жизни, мы носим смерть за своими плечами, в «рюкзаках», она от нас никогда не отстает, дышит нам в спину. Настанет такое время, когда меня не будет, а другие будут. Я выпаду из контекста повседневности, исчезну из повестки дня, не только своего, но и чужого дня. Меня вырвет из этого жизненного потока, «выбросит» на «обочину» истории, эпохи, так же, как и любого другого человека. Новая жизнь «осиротеет», будет совсем другой без меня и никогда такой же уже не станет.

-  Часто приходится об этом задумываться?

- Постоянно. У Хайдеггера есть такой экзистенциал, называется «бытие-к-смерти». Мне близки его идеи в этой части.

- О пятнадцатилетии группы, которое тоже сейчас отмечаете. За пятнадцать лет какие годы самые продуктивные были?

-Все. Я не делаю никаких исключений. Каждый год, каждый концертный сезон максимально насыщен событиями, содержанием, как сейчас модно выражаться, контентом (я бы сказал, экзистенциальным контентом). Я невероятно люблю жизнь. Полнокровную жизнь со всеми ее аспектами: биологическими, эстетическими, коммуникативными. Обожаю дороги, концерты, встречи, студийные поиски, переживания, ссоры, споры, примирения, встречи с друзьями после долгих разлук. На самом деле, считаю себя счастливым человеком. Несмотря на все так называемые “депрессивные альбомы”, которые кажутся таковыми для многих людей, ощущаю себя по-настоящему живым. Я полностью совпадаю со своим призванием. Я именно тот, кто есть, и тот, кем должен быть. Я делаю то, что должен, и в этом моё счастье.

- А в этом сомнения когда-нибудь возникали?

-Нет, никогда.

- А ты помнишь, как на заре основания группы представлял её через пятнадцать лет?

- Конечно, я хотел собирать «стадионы». Было желание играть в больших клубах, я мечтал о продолжительных гастролях. Одним словом, мне хотелось оседлать волну, стать продвинутым и популярным артистом. Для чего я всего этого хотел? Не знаю… Я себе говорил, что мечтаю о том, чтобы зарабатывать на хлеб делом, которое составляет смысл моего бытия. Но, все-таки, там присутствовал момент тщеславия, «воли к власти», если уж говорить начистоту. На самом деле, во всякой человеческой деятельности, во всех благих начинаниях, чувствуется примесь чего-то темного, бесовского, такого, что люди сами от себя скрывают, убеждая прежде всего себя в абсолютной чистоте помыслов. Я об этом часто думаю. Нам всегда хочется большего, хочется много людей на концертах, хочется максимальной популярности, а ведь это нехорошо, по большому счёту, само это желание, по крайней мере, в моем случае. Ведь я и так счастлив, у меня есть все для достойной жизни и полноценного творчества. Я зарабатываю на жизнь музыкой, у меня есть возможность заниматься только своим любимым делом, больше ни на что не тратить время, силы. Но при этом не покидает желание более громкого успеха… А ведь кто знает, как повлиял бы на меня этот успех, большие деньги… Эти вещи меняют людей и далеко не всегда в лучшую сторону.

- А амбиции сохранились?

- Да, есть, не буду скрывать. С другой стороны, во мне разворачивается постоянная внутренняя борьба, надо себя держать в узде, понимать, какие с этим сопряжены опасности и с какими подводными камнями можно столкнуться на этом пути. Бойтесь своих желаний, они могут сбыться. Я исповедую принцип: что бы с вами ни случилось, всегда радуйтесь и благодарите. Стараюсь, несмотря на все свои разочарования и состояния уныния, всё равно радоваться и благодарить.

 -Но ведь должна быть амбициозность, она толкает вперёд.

- Она должна быть облагорожена более высокими целями. Коммерческий успех не может стать конечной целью, это омерзительно. Деньги – это энергия, которая нам дается для реализации духовных и нравственных задач. Нельзя любить еду за то, что она еда. Ты принимаешь пищу для того, чтобы поддерживать своё биологическое бытие, которое, в свою очередь - всего лишь условие и средство для жизни духовной. Она разворачивается в пространстве культуры: в религиозной, эстетической, философской, политической сферах. Человек как феномен обнаруживается именно в этом пространстве духа, а не в еде и не в биологии. В биологии он является животным, испытывает соответствующие потребности. Но на этом, как вы понимаете, ничего не заканчивается, а все только начинается (хотя, не для всех). Нельзя рассматривать топливо и ресурс как цель, к которой нужно стремиться, ресурсом нужно пользоваться. Так же и деньги нельзя рассматривать как цель, их нужно использовать как средство в достижении чего-то более важного.

 - То есть духовных целей удаётся достичь?

- По большому счёту, да. Альбомы выходят, песни пишутся, гастроли «гастролируются», люди слушают, присылают письма, ходят на концерты. Происходит культурное общение интеллигентных людей.

- Если говорить о духовном. Недавно в интервью ты сказал: «Сначала разберись в себе и люди вокруг тебя начнут меняться, они будут смотреть на твой пример и будут духовно и нравственно расти». Ты себя считаешь духовным примером для своих зрителей?

- Нет, абсолютно. Я слабый и несовершенный человек. Моя внутренняя жизнь, душевные страсти, определенные состояния, поступки и слова далеки от того, чтобы быть достойными статуса примера для подражания. За некоторые вещи мне ужасно стыдно, некоторые свои недостатки считаю просто разрушительными. Ни один человек не может быть примером для подражания в подлинном смысле этого слова.

- А стремление к этому есть?

- Нет, мне не хочется быть ни учителем, ни примером. Каждый человек должен пройти свой собственный путь. И вообще, страшно ведь кого-то учить. Я себя научить не могу, в себе не могу разобраться. Кого-то наставлять - это самое неблагодарное занятие.

- А для тебя есть такие примеры?

- Мы же не в пустоте живём. Разумеется, есть люди, художники, писатели, поэты, музыканты, которые мне близки по духу и по способу постановки жизненных проблем. Об этом можно долго говорить, ибо список достаточно широк.

- Денис, а ты помнишь свои 15 лет? О чём ты тогда мечтал?

- У меня была довольно отвязная и разболтанная юность, ничего сконцентрированного и ценного со мной не происходило. Набивал шишки. Учились жить, становиться людьми в это, довольно смутное, время. Мы и сейчас вполне не стали людьми, такие полулюди. Об этом, кстати, песня “Полутона” из нового альбома. На самом деле, человек не рождается человеком, он рождается животным, и стать человеком - это задача. Собака рождается собакой и до конца жизни ею остаётся. А человек приходит в этот мир животным со свернутым в нем потенциалом «человечности». И этот потенциал еще необходимо реализовать, человеком ему еще нужно стать. Некоторые люди так и остаются «животными», а некоторые становятся хуже, становятся ниже животных в своём поведении, образе мыслей, отношении к другим людям. Человеком не рождаются, им надо стать. Каждый проходит этот путь, он бесконечно сложный, и жизни не хватит, чтобы дойти до идеала, совпасть с той идеальной сущностью, к которой интуитивно стремишься. Стремишься и при этом понимаешь, что никогда не дотягиваешь до неё. Здесь могут быть разные точки зрения, кто-то скажет, что я идеалист, и никаких идеальных сущностей не существует. Но я так чувствую и так верю (правда, не во всякие моменты своей жизни).

- А как и когда пришло понимание, что нужно сделать, чтобы быть человеком?

- Это сложный процесс. Не всё зависит от человека, многое зависит от воспитания, от того, в какую среду субъект попадает. В то же время, колоссальное, подчас определяющее, значение имеет свобода воли. Есть разные концепции в социологии, философии, психологии и антропологии: чего больше в человеке, социального или индивидуального, общественного или личного, воспитания или свободы выбора, наследственного или приобретённого. Что есть человек? Это вопрос открытый.

- Ну а для себя ты как отвечаешь?

- Я думаю, что человек - это, прежде всего, духовная сущность, основной чертой, свойством, предикатом которой является свобода. В свободе человек сам себя конструирует, сам себя создаёт, но, при этом, он оказывается в предзаданной системе координат. Воспитание, стереотипы поведения, мода и многое другое оказывает на него существенное влияние, во многом формирует его. Исторический контекст, современная ему эпоха, культурные и социальные связи – все это во многом конструирует наше содержание. Человек является творением культуры, но одновременно и ее творцом. Кроме того, мы являемся носителями определенной родовой, генетической информации. Это весьма темная сфера для рационального анализа, но никто из современных ученых эти факторы не станет отрицать. Мы родились в конкретной семье, мы носители всех тех преимуществ, склонностей и жизненного опыта, который закодирован в нашей родовой, наследственной генетике. На самом деле, в нас «намешано» очень много жизненных путей, это надо понимать. Наши склонности и интересы, страсти, эмоциональные свойства, черты характера – это все то, что мы во многом не выбираем, то, что дается нам как проклятие или благословение. И твоей личной свободе приходится с этим как-то существовать, принимать в расчет, что-то заглушать, а что-то развивать. С чем-то бороться, а что-то поощрять.

- Свобода тогда в чём? Следовать тому, что в тебе заложено или сопротивляться?

– Я поделюсь тем, что чувствую, доказать не могу, да и не собираюсь никому ничего доказывать. Так вот, я полагаю, что в человеке изначально заложена интуиция Правды, высшей справедливости, Любви, некоторого идеала, в том числе, и в отношении самого себя. При этом, мы чувствуем, что до этой Правды и идеала сильно не дотягиваем. Тут разные модели объяснения этих «недотяжек» могут пускаться в ход, например, «среда заела», типа «не мы такие, жизнь такая», плюс куча наследственных факторов и т.п. На самом деле, все это справедливо, и факторы, и среда, но мы глубоко внутри чувствуем личную возможность себя менять, менять к лучшему, менять в сторону этого смутного, но настойчивого света маяка. Тут мы скоро покинем область эстетики и перейдем в сферу мистики и религии. Поэтому давайте на этом остановимся.

- В Москве поклонники показали альтернативную версию клипа “Художник”, какие впечатления от такого подарка остались?

- Очень трогательный клип. Все образы, которые там представлены, на сто процентов попадают в нашу эстетику. Кораблик, города, через которые он проплывает, люди, которых мы объединяем нашим творчеством. Это всё очень греет душу, поскольку содержание духовной жизни группы ориентирует людей на сближение, налаживание тесного дружеского общения. Люди приезжают из разных городов. После московского концерта состоялась встреча с представителями фан-клуба из разных регионов. На ней некоторые ребята впервые увидели друг друга, хотя успели крепко сдружиться в сети. Это интересно и трогательно, и все мы чувствовали себя как дома. Это было потрясающе. Там были слёзы, объятия, песни под гитару, торты, пирожные, закуски и вино.

- Тёплые впечатления остались?

- Огненные!

Беседовала Ульяна Бенусова