Денис Михайлов: Русский рок — это, прежде всего, столкновение с бедой!

Когда-то давным-давно, кажется, еще на Нашем радио, у замечательного человека Семена Чайки в программе Живые был в гостях Денис Михайлов и его группа ОБЕ-РЕК. Слова песен цепляли за душу, а голос и музыка пронизывали ее насквозь! Ведь в этих песнях отражались истинные и глубокие чувства любого мыслящего человека, а музыка только подчеркивала всю ту бурю эмоций, переживаемых в душе.

И вот, спустя несколько лет, корреспондент Месмики пообщался с этим удивительным человеком, что называется, тет-а-тет в гримерке тульского рок-паба Ирландец, куда Денис приехал с презентацией нового сингла ОБЕ-РЕК «Доброго пути» 29 октября. Душевно и очень продуктивно поговорили о русском роке, о вере и философии… о творческих планах и здоровом образе жизни!

Привет, Денис!

— Привет!

Хотелось бы с тобой поговорить вообще как-то в целом обо всем — и о музыке, и о философии немножко… Вот, нам кажется, твоя музыка — это твоя какая-то личная трагедия, личная драма! Или мы ошибаемся? Твои песни — это не социальная, не политическая тематика…

— Есть и социальная, есть и политическая, я не думаю, что все исключительно к экзистенциальному сводится, внутридраматийному, скажем так… Просто меньше политики и социальности, чем внутреннего, экзистенциального, духовного переживания.

Больше упор идет на копания человека в себе, на поиски себя?

— Ну, я не знаю… поиск — это тоже, наверное, не совсем точное определение. Ничего не ищешь ты, на самом деле, а просто выражаешь какие-то важные переживания, состояния и узловые, центральные вопросы, связанные с твоей биографией, с твоим личным отношением к жизни, к миру, к людям. Это не поиски, а просто выражение чего-то такого принципиально глубокого для тебя лично! Вот, если ты чувствуешь, например, проблему времени или проблему любви, что они являются для тебя узловыми, ты просто об этом пишешь и ничего не ищешь там по большому счету. Ты рассказываешь, совершаешь какое-то повествование о себе, о своем важном, о своем сокровенном! Такая исповедь, в некотором роде.

Как же ничего не ищешь? А «он искал золотую рыбку».

— Он не искал, он ловил ее! Занимался тем, что забрасывал невод и ловил ее. Рыболовство такое ☺, образ творческих погружений.

Ну, да… как Андрей Голубов тебя десять дней назад спросил: «ну что, поймал ее?», а ты сказал, что нет, и не поймаешь никогда! Ну, значит, мы немного ошиблись насчет поиска.

— Нет, можно разные формулировки употреблять, можно и поиск… просто, я как-то не чувствую, что это поиск, это скорее исповедь!

Просто, следующим вопросом был бы такой. Вот, есть же у тебя коллеги по цеху, такие как Гильза (больше социально-ориентированная) или Луна, Рустем Булатов (они уже основательно политически ориентированы), а у тебя, все же, больше что-то такое экзистенциальное в творчестве?

— Да, я не протестный в этом смысле субъект.

И… не планируешь в этом плане развиваться?

— Нет, не планирую. Мне кажется, что надо быть искренним… если тебя волнуют эти проблемы — пиши, если не волнуют, то зачем. А специально из себя что-то выдавливать, если мне это неинтересно, я не хочу.

Давай вернемся на месяц назад в Питер, где ты акустику играл, про тот концерт мы делали отчет, и там есть два момента, где твои мысли как-то обрываются. И вот, то ли она так записала, то ли ты что-то начал говорить и не договорил. Ты говоришь: «у нас русский рок какой? Он либо педагогический, когда критикуют все, призывают думать и верить - только так», либо что?

— Да он разный очень бывает. Вообще, русский рок — это очень широкое явление. Там даже и от шансона что-то есть, и от западной поп музыки… Мне кажется, что фундаментально русский рок — это прежде всего, как раз, столкновение с бедой…

Личной?

— Да. Он всегда трагичен, он всегда надрывен. Мне кажется, что даже веселые песни в русском роке, на них, все равно, есть какой-то легкий налет грусти. Русский рок очень разный, но, мне кажется, что фундаментально он ориентирован на трагедию, на внутренний излом. Он глубоко пронизан христианскими интуициями. Интуициями надлома, поврежденности мира и человека! Такой фундаментальной трещины, которая раскалывает человека, и ему всегда не комфортно в этом мире, он в нем неуместен, он действительно страдающее и вопрошающее существо, ищущее смысл, вынужденное его искать и не находящее его!

И, как раз, по поводу поисков! Второй момент… ты говоришь: «вы что думаете, Кинчев не испытывает проблемы неверия? Конечно, испытывает. У него бывают моменты, когда он не верит в Бога. Даже святые иногда сомневаются… но он никогда не будет тащить проблемные песни». Куда он их не будет тащить?

— Если поднимать тот контекст, то это был просто пример. Я не хочу сейчас говорить про Кинчева, потому что это был конкретный пример в конкретном контексте, а сейчас получается, что мы обсуждаем человека, его внутреннее пространство веры. Кинчев это или нет – неважно! Любой верующий человек в своей жизни испытывает кризис веры. И всегда бывают такие моменты когда ты на 99% веришь, но на 1% не веришь. А бывает наоборот — так, что ты на 99% не веришь, но один маленький такой процентик тебя еще удерживает в этом смысловом и ценностном контексте (культурно-религиозном). И эти смыслы все равно, сохраняют для тебя актуальность, хоть ты отчаялся уже в своем неверии, но что-то маленькое еще держит! И эти состояния испытывает каждый человек, каждый христианин.

Мне просто показалось (хотя это всего лишь предположение, и я могу ошибаться), что проблема кризиса веры в песнях Кинчева не поднимается. Он, как и любой религиозный человек, переживает эти фундаментальные проблемы, но на публику свои сомнения не выносит, в открытой форме в песнях не выражает. Его песни — призыв твердого и уверенного в своей вере человека. Все сомнения выносятся за скобки и в творческий контекст не попадают.

Исчерпывающий ответ! И я с тобой полностью согласен. Вера не должна быть слепая, ты должен осознавать, во что ты веришь, правильно?

— Ну, да, это традиционная проблема философии разума и веры.

Да-да-да! Илья Черт, например, говорит на своих лекциях, что слово «верь» — это плохое слово, и истинный Учитель тебе никогда не скажет: «верь мне на слово», он скажет: «ПРОверь». А ты сам вообще какой веры — православной или какую-то другую исповедуешь? Ведь, философия тесно связана с теологией.

— Ты знаешь, далеко не всякая! Есть философские концепты, которые никак не связаны с теологией, например, Шопенгауэр или Ницше. Это скорее антитеология — направления, принципиально отрицающие существование Бога и считающие христианскую теологию и аксиологию даже вредной, разрушительной для человека. Или философия науки, которая вообще не обращается к вопросам религиозной веры.

Философия — очень широкое явление, на самом деле, и далеко не всегда оно связано с теологией, но, в целом, по своей универсальности постановки проблемы, философия схожа с религией.

И, все-таки ты сам какой веры?

— Я не хочу это обсуждать, если честно. На самом деле, в русской христианской православной культуре это самый нормальный вопрос: «какой ты веры, во что ты веришь?», но для меня это слишком личные вещи.

Хорошо, закроем тогда тему религии и вернемся к музыке! Вот, как раз, по поводу надрыва в русском роке Александр Красовицкий где-то говорил, что его «по-настоящему сильные вещи были созданы в предсуицидальном состоянии». Я месяц назад брал у него интервью (мы очень хорошо пообщались), уточнил этот момент, и он подтвердил это. Более того, сказал, что считает, по большому счету, страдают ВСЕ, кто пишет музыку! И вообще, для России это нормально. Ты свои песни пишешь, когда тебе плохо или как?

— Да я, наверное, соглашусь. По большому счету, он прав, мне добавить нечего. Наверное, кроме того, что эти вот предсуицидные состояния — это уж совсем крайность. Есть просто какая-то грусть, состояние какой-то тоски, иногда глубокой. Но, при этом, грусть и тоска какие-то светлые, а не густо черные. Да, я думаю, прав Александр, но мне кажется, что эта трагедия, эта боль тоже имеют разные градиенты, разные, так сказать, оттенки. И не всегда это «черная чернота» и «бесперспективняк», а есть в этом какая-то Надежда! Несмотря на всю эту тоску, печаль и ощущение надлома, разрыва…

Знаешь, написание песни напоминает такой интимный, продолжительный, очень теплый разговор с близким другом! Когда ты садишься и говоришь: «у меня в жизни вот то-то и то-то…», конечно, у тебя куча всяких проблем, тебе больно и плохо, но! когда ты высказываешься, то становится тепло. На фоне этой тоски и грусти, все равно, появляется какая-то теплота и душевность. Я вижу творчество так! Я каждый наш концерт воспринимаю, как разговор со старыми друзьями. Когда люди приходят на концерты, мы видим друг друга, они поют мои песни, я смотрю и вглядываюсь в каждого из них, стараюсь никого не упустить, я просто веду с ними разговор! Я делюсь тем, что накопилось, тем, что меня по-настоящему беспокоит в этой жизни. За всю жизнь у меня накопилось много всяких мыслей, много сомнений, много ответов на какие-то вызовы жизненные, эти ответы выражаются у меня в песнях.

Ты говоришь, что каждый концерт — это как бы диалог с публикой, а она тебе помогает, может быть, найти какие-то ответы на вопросы, что ты еще не нашел? То есть, как-то тебе подсказывает что-то.

— Ничего мне никто не подсказывает, ничего я не ищу, для меня это просто рефлекторный процесс, как процесс дыхания.

Да-да-да, где-то былов одном из твоих интервью!

— Ты дышишь и просто по-другому не можешь. Так и здесь, это моя судьба, и по-другому жить не получится! Я, в любом случае, никогда не брошу этим заниматься, никогда не уйду в другую сферу. В этом есть что-то от обреченности на самом деле. С одной стороны это… это мой Эдем, если угодно, для меня это райское состояние — работать на сцене, работать в студии. Для меня это и чистый родник, и чаша цикуты (чаша с ядом, прим.ред) одновременно! Потому что это все титанический труд, на самом деле, и очень много психологических проблем связано с этим. Откровенно говоря, это довольно разрушительная в биологическом смысле работа. А со стороны может показаться, что это какая-то праздность…

Да ладно? Кому это может так показаться?

— Есть люди такие, поверь мне. Они считают, «че ты занимаешься какой-то фигней вообще», что музыка — это не работа. А, на самом деле, это огромный труд, это тяжеленный труд, огромное физическое напряжение! Попробуй двухчасовой концерт отыграть или три концерта подряд.

Ну, никому не в обиду, может, эти люди имеют в виду какую-то попсу, которая под фанеру. И даже восемь экземпляров одной и той же группы ездит по стране одновременно, дают концерты на стадионах под фанеру (тонкий намек на недалекое прошлое отечественного шоу-бизнеса).

— Ну, да (смеется), может быть.

А какую музыку сам слушаешь?

— Ой, да я, честно говоря, и ничего не слушаю сейчас особо. Ну, все, что есть у меня на странице ВКонтакте. Там и воронежские группы есть, и зарубежное и… и даже какая-то попсня у меня есть.

Ладно, а ты пел с Нуки, периодически выступаешь с Гречаником, это твои друзья. А сам хотел бы, может быть, с кем-нибудь спеть дуэтом?

— Я не думал об этом. Не знаю, НО, может быть, с Юрием Юлиановичем (Шевчук, прим.ред)! Я его очень, очень уважаю, хоть в последнее время не слежу за его творчеством (я вообще как-то мало стал слушать, больше занимаюсь созданием музыки), но и просто по-человечески отношусь к нему с большой симпатией и уважением огромным. Так что, может быть, с ним.

О! кстати, по поводу создания музыки… Ты говорил, что когда у тебя новые альбомы выходят, то критики начинают их как-то там сравнивать, мол это похоже на то, а вот это на другое, и что человек вообще так устроен, что ему трудно существовать в хаосе, ему надо как-то все классифицировать. А тебе самому тоже необходима классификация или и в хаосе нормально живется?

— Да нормально. А что именно классифицировать — чужую музыку или свою?

Нет, свою-то понятно, что ты создаешь, а не оцениваешь! Ты говорил, что свой творческий путь прослеживать сложно, пусть критики его характеризуют или слушатели.

— Ну, конечно. Когда я сталкиваюсь с какими-то музыкальными командами, то начинаю их так или иначе оценивать с точки зрения похожести на другие проекты. Есть группы, которые, на мой взгляд, принципиально самобытны и не похожи ни на кого. Вот, мне, например, очень нравится группа Курара из Екатеринбурга. Я вообще не знаю, на кого они похожи! Абсолютно уникальная музыка, самобытная на сто процентов. А есть группы, которые послушаешь и сразу понимаешь, откуда уши растут.

Тогда еще один интересный вопрос. Ты говорил в одном из интервью, что боишься отпугнуть своих поклонников слишком сложными текстами. А ничего не планируешь делать? Ну, может, какую-то образовательную деятельность, как Сергей Калугин или, опять же, Илья Черт (хотя, он свои лекции не про музыку читает).

— Вообще, честно скажу, мне порядком надоело заниматься преподавательской деятельностью, в свое время я переел этих лекций, семинаров, истории философии.

НО! у нас будет акция на Планете. Мы собираемся запустить акцию в поддержку нашего нового альбома, над которым работаем сейчас очень активно. Эта акция будет позволять человеку посетить лекцию по художественной антропологии творчества группы ОБЕ-РЕК. Планирую такую лекцию прочитать для акционеров, а то может и не одну. Аппетит во время еды приходит!

Ты часто играешь акустику, а не задумывался ни о каком сольном проекте, как, например, у того же Красовицкого или Черта? Вот, ты сейчас поедешь в Орел с акустикой один, а сегодня в Туле вся группа. И вообще, как ты отбираешь песни — что будет для акустики, а что для электричества?

— Ну, по факту, они просто меняли названия и в сольных проектах играют то, что не входит в репертуар группы. А у меня все ОБЕ-РЕК! Просто, на акустике довольно часто звучат песни, которые мы уже не играем давно, то есть, я стараюсь как бы подгребать немножко те композиции, которые вылетают из трек-листа группы, я их подбираю и играю в акустике.

Еще буквально пару слов про unplugged, ты говорил на Своем радио, что планируешь. Когда?

— В понедельник! Ха-ха! Нет, ну правда, мы уже все закончили, сдаем его издателю завтра. А выйдет он через какое-то время… может, через неделю, может дней через десять.

Ну, и последний вопрос. Мы видели у тебя в клипах и на выступлениях майку «zdoroviy obraz jizny», стилизованную под известный алкогольный напиток. Следуешь этой надписи?

— Ой, да это просто стеб! Но, в принципе, я стараюсь вести здоровый образ жизни.

^{Беседовал Кирилл Мефодиев, фото автора}